bat-x.ru

Уверенная походка, прямая спина, плавные движения: когда Светлана Клюева заходит в кафе, мы узнаем ее сразу. Наверное, потому что бывших манекенщиц не бывает. А еще потому, что с фотографии 1989 года смотрит то же лицо. За последние 29 лет девочка с портрета не изменилась.

Учеба была в приоритете, но и от работы отказываться не хотелось. Поэтому приезжала домой в начале 11-го, ела — какое там «не есть после 6» с таким графиком! — и ложилась спать. А в 6 утра все начиналось заново. Выходной был один — воскресенье.

«В платьях от Кардена можно было только красиво постоять и медленно пройтись»

Когда Владислав Ильич вернулся после поездки в Сибирь, он уже разговаривал со мной сквозь зубы — я оказалась «ненадежным человеком».

Помню, что я не очень-то понимала, куда мы вообще идем. Думала: это те же танцы — ну самодеятельность какая-то. (Смеется.) Но так вышло: меня выбрали, а подружку — нет.

Оказалось, это художник-модельер Инна Круглик. Я согласилась «прийти показаться» — и попала под руководство Тамары Гончаровой.

Я не решилась возражать в свои 18, но мысль о том, что никому не нужна такая жертвенность, была у меня уже тогда. Кто знает, может, Миронов гениально сыграл бы еще много спектаклей?.. Если бы тогда внимательнее отнесся к себе.

Работы было много, честно скажу. Денег хватало: рублей 80 выходило в месяц с подработки плюс стипендия. Помню, за два месяца получила 300 с чем-то рублей, а зарплата инженера тогда была 120. Идешь по подиуму, красавица, еще и деньги за это получаешь — ну что еще ребенку нужно от жизни в 18 лет? (Смеется.)

А это звонок из «Театра моды»: «Тут иностранная делегация приехала, срочно нужно быть на показе!». Летишь домой, хватаешь все, что надо — туфли черные и белые, бижутерию, заколки — красишься уже в такси… И влетаешь на подиум во втором отделении.

Сейчас — умерла бы с таким режимом. А тогда энергии на все хватало! Только что спать хотелось немного. (Улыбается.)

У нас была взаимовыручка: помогали друг другу переодеться, когда нужно срочно сменить наряд. Иногда на смену образа была всего одна минута! Буквально выбегали на подиум. А потом, когда показ закончен, возвращались и аккуратно развешивали разбросанную впопыхах одежду. Такое было правило.

А потом позвонили и сказали, где и во сколько быть. Показали точки на подиуме, выдали одежду — и вперед. Люди, которые работали за кулисами, делали все быстро и технично: четко подавали платья, туфли, шляпы… Я работала два дня по два показа — и в каждом показе образы были разными.

Это было гораздо зрелищнее, чем просто дефиле. В качестве постановщика пригласили Александра Варламова. С ним мы занимались и хореографией, и гимнастикой. В будущем это здорово пригодилось: помогало держать равновесие, когда идешь по подиуму.

— Чуть раньше меня в «Театр моды» пришел новый человек — Владислав Лейдман. Он стал главным режиссером. На эту должность Владислава Ильича пригласило Министерство бытового обслуживания — от него ждали новых идей, продвижения белорусской легкой промышленности.

Доставали где-то видеокассеты и сажали нас смотреть, как девочки ходят по подиуму. Честно: мне было очень скучно. Ну ходят и ходят! Что тут такого? Я по возможности старалась от этих просмотров откосить — и мне почти всегда это удавалось.

Учителем я отработала два года. Вышла замуж, ушла в декрет… И в школу больше не вернулась. Пока учителям не готовы платить за хорошую работу — я не готова работать учителем.

Ответ его помню до сих пор. Это был год смерти Андрея Миронова, и он сказал: «А ты знаешь, Миронов не ушел со сцены, даже когда ему стало плохо. Ему предлагали вызвать скорую, но он хотел доиграть до конца».

Иногда накатывает скука и думаешь: «А что, если бы тогда…». А потом понимаешь: этот этап был просто красивым переходом из детства во взрослую жизнь. Но двигаться надо вперед: должна же красавица становиться умницей! Во всяком случае пытаться. (Смеется.)

— Я пришла на отбор «рядом постоять», поэтому ни о какой подготовке и речи не шло. Повседневная одежда, ноль макияжа на лице.

Видела, люди писали в комментариях под тем материалом про показ: «Какие страшные платья!». Поймите: это было не платье для жизни. Это было платье как искусство, высокая мода. Живой сгусток идей, многие из которых потом можно было адаптировать для повседневности.

Работа юной модели в Доме мод закончилась из-за разногласий с руководителем. С показами нужно было ехать в Сибирь — на полтора месяца. Светлана поехать не могла.

У Тамары тогда еще не было своего модельного агентства, но она была очень коммуникабельным, харизматичным человеком или, как сейчас говорят, «хорошим управленцем».

Помню, девушка-конструктор Карина сняла со своих ног лодочки на каблуках и протянула мне — спасибо ей! До сих пор считаю, что это были идеальные туфли, как будто мне их специально послали. Настолько удобные, что девочка, которая ни разу не стояла на каблуках, сразу пошла и не свернула себе шею. (Смеется.)

В самом начале того, что сегодня назвали бы «модельной карьерой», Светлана крутилась в режиме нон-стоп с 6 утра до 10 вечера.

Сегодня есть показы, завтра — нет. Сегодня твое лицо в тренде, а завтра — твой типаж вообще не востребован. Что ты будешь делать, что ты вообще умеешь?

— Я вот до сих пор думаю: почему же я не чувствовала трепета от того, что буду работать с самим Карденом? Наверное, слишком молодой была. (Смеется.)

Я вообще не была ни в какой «тусовке». Но ездила по стране и работала с очень интересными людьми — например, с диктором Екатериной Нестерович, с Зинаидой Бондаренко. Конечно, наблюдения за такими красивыми личностями — как общаются с людьми, как одеваются, как себя ведут, — тебя воспитывают.

Но, понимаете, я очень реальный, земной человек. Если ты учитель, можно легко представить, что будет завтра, через неделю, через год. У тебя есть профессия, в которой ты можешь развиваться. А если ты манекенщица?.. Да еще в стране, где модной индустрии практически нет.

1989-й для Светланы был ярким: показы в Друскининкае, на Кавказе, в Москве (больше всего запомнились умопомрачительно вкусные блинчики с шоколадом, которые давали на ВДНХ!)… И Карден!

Конечно, были раздумья… Лето 89-го было таким ярким!

Попросили выйти вперед, пройтись немного, постоять на точке. Потом принесли какие-то одежки и туфли на каблуке — попросили примерить. А я до этого дня не носила каблуки вообще! Больше того: все туфли в Доме мод начинались с 38 размера и были мне велики.

— Мне нужно было проходить практику в детском пионерском лагере. Я объясняла Владиславу Ильичу: если поеду с вами, не сдам курсовую и не смогу учиться дальше. Вылечу из колледжа с аттестатом средней школы — куда мне потом?

Во всем этом я варилась год.

Когда я приняла решение уйти? 1 сентября 1989 года, когда под мою ответственность попали 26 первоклашек-шестилеток. (Улыбается.)

Вернулась Светлана на подиум неожиданно… Прямо с Чижовского рынка.

Забегая вперед, скажу: стекол в своих туфлях я никогда не находила и каблуки мне никто не обламывал. Когда вижу что-то подобное в сериалах — удивляюсь. Не было у нас таких ужасов! Не могу себе представить, чтобы кто-то из манекенщиц умышленно навредил работе друг друга.

— Я много лет жалела о том, что у меня не осталось ни одной фотографии с показа Кардена. Разве что эта вырезка из газеты, — Светлана показывает папку с архивом, который в 80-х собирала ее мама. — Видимо, так хотела снимки, что послала в космос запрос — и на тебе, получи. (Смеется.)

— Ценилась пунктуальность, способность быстро переодеваться и моментально включаться в работу. Опоздания карались жестко — выговор за то, что подвели коллектив, объявляли при всех.

О спирали судьбы, которая провела Светлану по маршруту «манекенщица в Доме мод — учитель в школе — специалист в сфере логистики и деревообработки», а потом снова напомнила о мире моды нашей публикацией — в этом разговоре.

И он поставил спектакль, который назывался «Время, мы, мода», со стихами Максима Танка, музыкой из «Полоцкой тетради» и белорусскими Колядками, в котором я отработала год. Мы давали 5 спектаклей в неделю, и на каждом зал был практически полный.

Я работала с ней как фрилансер (тогда — по договору подряда). То есть Тамара звонила и говорила: «В 14.00 надо быть на фабрике художественных изделий». И я понимала, что нужно взять с собой туфли, колготки и бижутерию. Ведь аксессуаров, косметики, визажистов нам не предоставляли — о том, как будешь создавать и быстро менять образ в течение показа, надо было думать самой.

Если что и произвело сильное впечатление, так это вещи, сделанные маэстро… Только лет через пять я поняла: моя жизнь в моде достигла пика в 19 лет. Высокой моды в моей биографии больше не было! (Смеется.)

Я так улыбалась, когда увидела этот свой портрет: та же прическа, что и сейчас, те же сережки — их мне в 12 лет подарила бабушка. Какой каждый день ходила в колледж — такой и на показ пришла. Кажется, даже ногти накрасить не успела. Просто в силу возраста я не осознавала масштаб события.

Я была очень серьезным ребенком: 7 лет отыграла на фортепиано в школе с музыкальным уклоном, потом, в 15 лет, увлеклась журналистикой. Наш клуб юных журналистов назывался «Репортер», а занятия проходили в Доме радио.

Это сейчас мы уже искушены показами мод по телевизору и гламурными журналами. А тогда вещи Кардена были для нас культурным потрясением. Хотя мне и сейчас кажется невероятным, что человеческое воображение и руки могут создать такое.

Оказалось, что писать сочинение на тему, которая тебе нравится, — это одно, а делать скучные заметки по заданию — совсем другое. Так и закончилось мое увлечение журналистикой, не успев начаться. (Смеется.)

Ну что ж… Я подумала: через год распределение и устройство на работу. И ушла из моды, как мне казалось, навсегда.

Я видела, кем становились бывшие манекенщицы: либо уходили в ранее приобретенную профессию, если она у них была, либо — администраторами в домах мод. Одна из администраторов была такой злой и завистливой… Чувствовалось, что отработала свое и терпеть не может тех, кто сейчас выходит на подиум. Энергетика была такой негативной… Что я сразу для себя решила: вот в это я точно превратиться не хочу.

«Иногда, конечно, думаю: «А что, если бы тогда?..»

С 2005 года я работаю в сфере деревообработки: логистика, таможня, склады, отгрузочные документы… Мало общего с подиумом. (Смеется.)

А в 18.00 уже надо быть на работе… Какой смысл ехать домой?

До этого показа я, по сути, работала на Министерство легкой промышленности — показывала, что и как наши женщины могут носить каждый день. Поверьте, там было много достойных работ наших белорусских художников, которых в магазине я потом не видела. (Улыбается.)

Главным модельером в «Театре моды» тогда работала Инна Булгакова, сейчас вспоминаю наш с ней разговор — и самой смешно. Она подошла ко мне и говорит: «Вообще-то с распущенными волосами на показе ходить неправильно. У манекенщицы должна быть маленькая головка: волосы нужно собирать в пучок». И я ей в ответ выдаю: «А мама моя сказала, что мне лучше с распущенными». Больше Инна Борисовна ко мне не подходила. (Смеется.)

График у меня в тот период был такой: в 6 утра подъем, в 7 — автобус, в 8.15 — начало занятий в педагогическом колледже, в 15.30 — конец.

Светлана уверяет: того, что происходит на нынешних кастингах конкурсов красоты, не было. Замеров никто не делал и каверзных вопросов не задавал. А отвергнутые девочки уходили без слезных просьб «ну возьмите меня!».

«Когда я захотела отказаться от работы, мне сказали: «А вот Миронов, когда ему стало плохо, не ушел со сцены!».

Я приезжала в начале пятого, забирала ключ, садилась и делала уроки.

Хорошо помню: сижу на экзамене в педагогическом колледже, пишу. Тут приходит человек из администрации и говорит: «Вот эту — срочно к телефону». Ну, вы представляете, какие мысли приходят в такие моменты — не дай бог, что-то с близкими! Идешь — и ноги подкашиваются.

Богемная жизнь советских манекенщиц, которая, например, показана в сериале «Красная королева», обошла Светлану стороной.

С мужем Светлана познакомилась… на улице. Только потом оказалось, что окна его квартиры выходили на ее подъезд. «Правда, до сих пор не признается, когда он увидел меня впервые: на улице, когда знакомился, или, раньше — из окна», — смеется Светлана. Муж не ревнивец, но, как оказалось, фото из модного прошлого жены запомнил. Так, спустя годы после ухода из сферы моды Светлана встретила парня с этого снимка, поговорили, — год ведь проработали вместе. Мужу, который стоял рядом, объяснила: «Бывший коллега…». Он ответил: «А я знаю. У вас фото совместное есть!».

Я заскучала: с детства привыкла к плотному графику, а тут — совершенно нечем заняться. Решила начать танцевать! В итоге не протанцевала и года. В «Театре танца» познакомилась со старшей подругой, которая попросила с ней за компанию сходить на кастинг… Хотя какой там кастинг! Тогда и слова такого не было. Был отбор демонстраторов одежды в Доме мод на Мельникайте (нынешняя «Национальная школа красоты». — Прим. редакции).

И относилась ко всему происходящему соответственно. Например, помню, что нам всегда старались показать, как проходят зарубежные недели моды.

Светлана не помнит, чтобы в 80-х демонстраторов одежды проверяли на «облико морале» и собирали на них досье. Но дисциплина была превыше всего.

Но все равно у меня было какое-то детское восприятие происходящего со мной: я учусь на учителя, а работаю красавицей. (Смеется).

— Манекенщицей, или, как записано в трудовой книжке, «демонстратором одежды», я стала случайно в 17 лет.

В платье-елке, как я его называла, можно было только красиво постоять и медленно пройтись. Быстро идти нельзя — жесткие обручи не гнутся и дестабилизируют.

Поэтому я договаривалась с администратором, и она оставляла для меня ключ от своего кабинета.

Того, что сейчас называется «харассментом», тоже не было. Нескромных предложений не делали, за коленки не хватали.

— Наверное, дело в том, что я пришла в профессию совсем юной — все понимали, что за несовершеннолетнюю светит уголовная статья. (Смеется.)

Меня спасала ученическая ответственность и легкость на подъем.

Отбор прошла спокойно, без волнения. Помню, что замеров не делали, просто предупредили: «Если бедра будут больше 92 см, в платья не влезете».

— Мы поехали с мамой на Чижовский рынок, как сейчас помню, покупать осенние помидоры. И вот иду я с этими помидорами в котомке, а ко мне подходит женщина небольшого росточка: «Здравствуйте, вы не хотите попробовать себя на подиуме?».

Наоборот: помню, у меня во время показа с треском оторвалась пуговица и съемная баска (разновидность пояса — Прим. редакции) отлетела в сторону. Я в этот момент думала не о том, как выгляжу со стороны, а о том, чтоб об эту баску никто из девочек не споткнулся. Наклонилась — и подняла.